текстег.
Не то о ценности и приоритетах,
не то об истиных составляющих сердца в альтернативной реальности,
не то просто...
от нечего делать.
Я и сам не решил пока...
…Смотреть в слепые глаза фортуны оказывается, в итоге, совсем даже не страшно.
Перстень из темненного временем серебра, со светлым прозрачным камнем цвета капли крови в бокале звездного света. Тяжелый плащ, сшитый свистом ветра из крыла ночной тени, отсеченного лунным лучом. И небольшой мешочек из драконовой белой кожи, хранящий в своем брюхе стеклянно-зеркальное крошево, и надежно припрятанный во внутренний потаенный карман куртки.
Смотреть в слепые глаза фортуны, в итоге, совсем даже не страшно. Они у нее переливаются радужным цветом и совсем лишены зрачков и ресниц. Мне отчего-то казалось, что у нее не будет и век, - разве положено фортуне прикрывать свои слепые, видящие всех авантюристов миров, глаза? Разве не проглядит ли она выходку очередного какого-то шута, пытающегося своей отчаянностью снискать ее улыбку?.. – но веки у нее есть. Они пергаментно тонки и почти прозрачны, но в их складках притаилась столь печальная в образах бессмертных усталость.
Вытащив белый мешочек из потаенного кармана куртки, я высыпаю на ладонь, затянутую тонкой атласной перчаткой цвета вянущих ночных нарциссов, несколько блестящих осколков. Два больших кусочка зеркала, одна стекляшка. И еще три маленьких кусочка стекла и один – зеркала. Я их, все те осколки, которые в мешочке, конечно же не знаю ни на перечет, ни поименно. Не от того, что мне не интересно, а от того, что пока еще не знаю, как мог бы использовать их. И от этого своего незнания полагаюсь на то, что они сами знают.
Смотреть в слепые глаза фортуны, в итоге, совсем даже не страшно. Глаза – это у нее самое определенное, что есть во всем облике. Кроме глаз я ничего и не запомнил толком. Разве еще пальцы рук, длинные и тонкие, как замерзшие древесные веточки в бесснежье зимних рассветных сумерек. И то, как на них отразился свет осколков, хотя от чего они светятся – я не знаю. Да и не уверен, что хочу знать.
- И напрасно не хочешь, мальчик, все равно ведь придется, - хрипло рассмеялась фортуна, кончиками своих длинных пальцев водя по осколкам на моей ладони. – Это ведь кусочки тебя. Разбитые и бессвязные, непонятные тебе самому чувства и ощущения. Твои, мальчик, от того и светятся. Пульсируют, если приглядишься, в такт ритму твоего сердца.
Ее тонкие пальцы плавно скользнули по кусочкам, сначала зеркала, а потом стекла.
- Я возьму себе два маленьких кусочка, а тебе вместо этого дам свое кольцо. Договор с бессмертной силой, как думаешь, неплохо за пару кусочков собственного сердца? – голос фортуны я тоже не запомнил, только слова остались в памяти, будто я читал их, а не слышал...
Два маленьких осколка, зеркальный и стеклянный, остались в цепких, тонких и длинных, пальцах. А вместо них колечко радужного дыма блеснуло вокруг одного из моих пальцев. Как раз рядом с перстнем из темненного временем серебра и камнем, цветом своим похожим на каплю крови, растворенную в бокале звездного света. Договор с такой бессмертной силой, как слепая фортуна – неплохо, думаю, за пару кусочков собственного, раскромсанного на осколочки зеркала и стекляшки, сердца.
А смотреть в слепые глаза фортуны, в итоге, совсем даже не страшно…